Инопланетянин

• 28 января 2010

Утренний луч солнца пробивался сквозь золотистую листву. Мальчик Вова приоткрыл глаза, с грустью вспомнив о том, что сегодня в школе у него будет шесть уроков, из которых на двух он будет писать контрольные работы.

Контрольную по литературе Вова ничуть не боялся, так как с самого раннего детства считался и в садике, и в семье «злым литературным гением». Гением мальчика назвали за то, что уже с четырёх лет он умел читать книги, а злым, потому что он, едва научившись читать, с большим азартом погрузился в чтение жутких боевиков и всевозможных военных рассказов. Смерть и боль всегда привлекали Вовино внимание, но привлекали не в смысле насилия и жестокости, а в смысле торжества Добра над Злом, победы высшего (по его собственным представлениям) над низшим.

– Вот наши побили немчугов (немцев), так им и надо червякам поганым, пусть лезут в свои норы, не мешают жить нашим, разумным, светлым людям! – эмоционально восклицал Вова, проглатывая очередную главу «Партизанки Лары».

Постепенно книжные полки мальчика занимали уже совершенно другие, более взрослые книги – книги Катаева, книги Васильева, книги Островского. Их мальчик также «поглощал» с большим интересом, радуясь каждой минуте, проведённой наедине с военными, очень «мощными», как он считал сам, произведениями.

Время шло. Вова рос и вместе с ним, с каждым днём всё больше росла, крепчала любовь мальчика к литературе, а к математике, к огромному сожалению Вовиного отца – инженера военной лаборатории (который, конечно же, хотел вырастить себе достойную смену) с каждым днём всё больше и больше утихал интерес.

К концу пятого класса мальчик едва мог решить простое уравнение начальной школы и какую-нибудь лёгкую задачу за третий класс.

У отца Вовы нелюбовь мальчика к математике вызывала особое негодование, и потому каждый раз, когда Вова приходил с контрольной, дома начинался «бой».

В ход летело всё, что только попадало в руки к отцу, начиная от простой резинки и кончая целым тяжёлым портфелем.

– Вон с моих глаз, бестолочь! Иди в дворники, иди в уборщики туалета, только не попадайся мне больше на глаза! Что ты вообще сможешь, если ты не можешь даже семь умножить на восемь! В одиннадцать-то лет писать, что это будет сорок восемь! Мозги, ей-богу, как у курицы! Не знаю вообще чего ты добьёшься в этой жизни, дуралей! – недовольно кричал на Вову отец.

– Я стану писателем, я буду писать детективы! – прячась за стенку от летящего на него портфеля, говорил мальчик.

– Ха! Размечтался! Твоё счастье, если ты станешь хотя бы поваром, а-то, не дай бог, с твоей глупой головой тебе придётся ещё просить милостыню! Я этого точно не вынесу! – язвительно отвечал отец.

– А вот и стану… стану писателем! – сжимая тоненькие кулачки, кричал Вова. – Отец Бальзака тоже не верил своему сыну, но он доказал ему, доказал, что может, что способен!

– Не выйдет из тебя Бальзака, кишка слишком тонка! Бальзак был умным человеком с высшим юридическим образованием, а ты всего-навсего сопливый болтун с завышенными амбициями! – упрямо возражал отец.

– А вот и выйдет, вот и выйдет! – топая левой ногой, огрызался Вова.

Мама, в этот момент мывшая на кухне посуду, молча проглатывала набегающие на её щеки слёзы, думая про себя:

– Опять ломает психику ребёнку. Не даёт ему мечтать!...

Второй контрольной (как вы уже, наверное, догадались) в этот день у Вовы намечалась контрольная по математике, поэтому мальчик, предчувствуя набегающий «бой» с отцом, решил воспользоваться его двухдневным отсутствием дома (отец уехал в гости к школьному другу) и пожаловаться маме на своё самочувствие.

Зажав рот правой рукой, Вова скорчился от мнимой боли и громко-прегромко застонал. Через некоторое время в комнату вбежала мама, охающая и ахающая больше своего любимого чада.

– Сыночек! Золотце моё! Что с тобой случилось? Ты заболел? – тревожным голосом спросила она у мальчика.

– Жуб, жуб жаболел! – пролепетал чуть слышно Вова.

– Лекарство! Лекарство! Срочно лекарство! – эмоционально воскликнула мама и стремительной походкой помчалась на кухню. Через две минуты она вернулась, держа в руках стакан с двумя жёлтыми таблетками.

– Кажется, зуб проходит, он уже болит меньше, – сказал Вова маме, побоявшись просто так выпить «Ибуклин».

– Правда, мой родной, проходит? Я очень рада за тебя… но всё равно сегодня ты останешься дома! Я за тебя волнуюсь! – ответила мальчику сердобольная мама.

– А как же контрольная по математике? Я же к ней столько готовился, – печальным голосом произнёс Вова.

– Ничего страшного. Напишешь её в другой раз, – сказала мама и вышла из комнаты. Вова же еле сдержал улыбку.

Через полчаса захлопнулась дверь дома – мама ушла на работу, и мальчику отчего-то стало немного грустно. Пытаясь унять свою грусть, Вова подошёл к книжной полке и взял оттуда книгу А. Алексина с интересным, как показалось ему на первый взгляд названием: «В тылу как в тылу».

– Ага, - подумал мальчик, – раз есть тыл, значит, есть война. Значит эта книга для меня!

И тихонечко хихикнул. Открыв первую страницу, Вова тут же погрузился в чтение.

Но первая попавшая повесть, названная автором «Третий в пятом ряду», сначала не привлекла внимание мальчика. Повесть была написана от лица пожилой учительницы, имеющий большой жизненный и педагогический опыт.

– Что же я читаю? Когда же начнётся здесь бой? «Третий в пятом ряду» … наверняка, это о расположении танка или военного самолета. Надо читать дальше, скоро точно начнётся бой, – решил про себя Вова и перевернул первую прочитанную им страницу.

Вскоре, действительно, начался бой. Но бой не между двумя армиями военных, как хотелось этого Вове, а бой между учительницей и учеником.

Учительница, очень строгая и сдержанная, не могла душевно вынести проделки своего ученика (неожиданное появление Вани Белова в окне в середине урока, объявление мальчиком голодовки по причине того, что учительница поставила двойку своему сыну, учащемуся с Ваней в одном классе, вечные споры и пререкания с классным руководителем). Из-за Вани классная руководительница ушла работать в другую школу. Но даже спустя много лет, когда возраст учительницы переходит за шестой десяток, она всё равно часто упоминает в своих рассказах о школе имя Вани. Она вспоминает о нём как о необычном, неординарном ребёнке, всегда борющимся против несправедливости, всегда защищавшим невинных. Учительница уважала своего ученика в глубине души, уважала за независимость действий, за умение дружить, но при этом ничуть не подавала вида, что ей нравится то или иное действие, совершённое Ваней.

Преодолев чтение трёх первых глав, Вова откинулся на спинку стула и на минуту задумался.

– Всё-таки интересная повесть. Собственный сын учительницы ненавидит математику и обожает литературу (прям как я!). Да, хорошо, что у него был такой надёжный друг как Ваня Белов, который всегда давал ему списывать. Вот у меня, к сожалению, нет такого друга. А как бы было здорово, если бы он у меня был.

На некоторое время мальчик целиком погрузился в мечты.

– Весёлый, всё-таки, был мальчик Ваня Белов, это ж надо было додуматься появиться в окне в середине урока и спросить разрешения войти в класс! Какой он, однако, храбрый! – искренне восхитился Вова и посмотрел на часы, висящие на стене. Времени было уже половина десятого. Злосчастная математика подходила к концу. Следующим уроком должна была быть география.

– А удивлю-ка я нашу молодую географичку… – подумал про себя мальчик и пошёл собирать портфель.

Утро было солнечным и тихим. Кленовые листья медленно кружились в воздухе, плавно опускаясь на землю. В траве ползали ёжики, радовавшиеся последнему теплу уходящей осени. Скоро, скоро очень скоро мог выпасть снег, убрав своим приходом всю красоту бабьего лета. Но, к счастью, пока этого не происходило. Тепло присутствовало везде: в каждом лучике солнца, в каждом листике дерева, в каждой частичке синего неба, в медленно плывущих вдаль белых пушистых облаках. И люди, и птицы, и звери радовались этому теплу, наслаждались красотой золотой осени, бродя по паркам и улицам Москвы.

Вова не был исключением. Он так же, как и все радовался солнцу, теплу и потому, шагая в школу на предполагаемый им урок географии, напевал себе под нос знакомую военную песню. Мальчику не терпелось войти поскорее в свой класс не совсем обычным способом, о котором нам поведал Анатолий Георгиевич Алексин в своей повести. К тому же это не служило проблемой – Вовин класс располагался, как раз, на первом этаже.

– Ох, и обрадуется же мне сейчас Татьяна Сергеевна, – с умилением подумал про себя мальчик, влезая уже на карниз первого этажа, мысленно представляя про себя растерянное, испуганное лицо учительницы.

– Ох, щас, как она ахнет! – тихо усмехнулся Вова и, заглянув в немного приоткрытое окно класса, громко спросил:

– Можно вой..ти?

Последнее слово он еле сумел произнести до конца, так как, к своему большому удивлению, заметил стоящей у доски учительницу по математике – Анну Владимировну.

– Чёрт побери! – щёлкнул себя по лбу Вова. – Что ж это я, расписание, что ли перепутал!?

В классе, между тем, шла злосчастная контрольная по математике. На доске ровным, аккуратным почерком было написано десять заданий.

Анна Владимировна – мать четырёх сыновей, имеющая большой опыт общения с мальчишками, ничуть не удивилась появлению в окне своего нерадивого ученика.

– А, Корепанов! Ты кстати! До конца урока ещё тридцать пять минут! Залезай! Как раз успеешь написать контрольную! – спокойным, уравновешенным голосом сказала учительница.

Вова залез в класс. Ребята удивлённо посмотрели на него и, отложив ручки и карандаши в сторону, громко засмеялись. Анна Владимировна не стала прерывать их смех. Дождавшись пока бедный мальчик сядет за свою парту, она тихо сказала, так и не задав Вове щепетильных вопросов:

– А теперь берём все ручки, тетрадки и приступаем к работе!

– Я не могу, – неожиданно сказал Вова.

Учительница удивлённо взглянула на него.

– Почему? – спросила она у мальчика.

– Я болен, меня мама даже сегодня в школу не хотела пускать, это я сам решил придти, – жалобным голосом ответил Вова.

– Чем же ты болен? – удивилась Анна Владимировна.

Вова хмуро прищурил нос и лоб. Боль в зубах как ему показалось, уже было изображать бесполезно. Никакая же болезнь мальчику, к его удивлению, не могла придти никак в голову.

– Я болен гаймороном, – сказал он неожиданно для себя, вспомнив своего дедушку, который очень плохо ощущал те или иные запахи.

– Чем? Чем? – удивилась Анна Владимировна.

– Ну как чем, гаймороном, – упрямо повторил Вова.

– Каким таким гаймороном? Гайморитом что ли? – догадливо отозвалась учительница.

Ребята опять засмеялись.

– Ну да, этим, гайморитом. Я плохо дышу и плохо вижу и вообще мне очень плохо, – сказал мальчик, после чего, достав из кармана носовой платок, начал в него сморкаться.

Ребята уже лежали под партами, а Вова никак не мог остановиться.

– Я инопланетянин, – неожиданно для себя сказал он классу, – я прибыл с другой планеты через окно. Как Ваня Белов. Здравствуйте, мои земные, братья, извините меня, я просто сегодня немного болен.

И опять высморкался. Анна Владимировна, не говоря ни слова, молча уставилась на него своими стальными серыми глазами. Но даже это сегодня не вывело Вову из себя. Его несло, несло без всяких ограничений. Он размахивал во все стороны руками, прыгал по всему классу, рычал как летающая космическая ракета. Одним словом, был, настоящим космическим инопланетянином.

Лишь только робкий стук в дверь заставил мальчика на секунду принять серьёзный вид. В класс, к его удивлению, заглянул отец.

– Здравствуйте, Анна Владимировна, можно мне поговорить с Вовой? – спросил он вежливо у учительницы.

Анна Владимировна опять мельком взглянула на мальчика. Сам Вова чуть не упал с места от такого неожиданного поворота событий. Учительница тяжело вздохнула, тихо ответив:

– Здравствуйте, Анатолий Сергеевич! Конечно, можно! Только недолго, у нас идёт контрольная!

Вова вышел из класса.

– Ты почему не дома? – спросил его отец. – Что зуб прошёл, и ты решил получить очередную пару?

Мальчик нахмурился и ничего не ответил.

– А у меня вот ключа нет, вернулся я, как видишь, пораньше с гостей! Маме позвонил, она сказала, что оставила тебя дома! А-ты, оказывается, уже побежал учиться! Ждал-то хоть папку? Ясно вижу, как ты ждал, великий математик! В школу сбежал, не дождался! Эх ты, лопоухик мой! Сидел бы лучше дома, коль болеешь! Ключ-то мне дашь?

Вова молча протянул отцу ключ и с опущенной головой, с покрасневшим от стыда лицом зашёл обратно в класс, молча сел за свою парту и начал решать контрольную. Ребята удивлённо взглянули на своего инопланетного одноклассника, но ничего ему на этот раз не сказали.

– Что развели тебя, Гений? – сочувствующе спросил Вову лишь только его сосед по парте. – Ты-то, небось, думал на географию попадёшь, а у нас вот географичка заболела, два урока математики поставили.

– Понятно, жалко, что заболела, – грустно отозвался мальчик.

На перемене Вова подошёл к учительнице и, робко топчась возле её стола, тихо проговорил:

– Спасибо, Анна Владимировна, что меня не выдали…

Учительница на это лишь хмыкнула:

– Да уж, пожалуйста, литератор-инопланетянин! Дай-ка я посмотрю, что ты там нарешал!

Взяв со стола Вовину тетрадь с контрольной работой, учительница быстро стала проверять строчку за строчкой, тут же отмечая ошибки.

У мальчика на миг перехватило дыханье.

– Так, здесь ты раскрыл скобки, здесь поставил плюс, здесь вынес общий знаменатель. Здесь зачем-то поставил лишнюю закорючку, – сказала для самой себя учительница, проверяя работу. Вова ничего не ответил

– Так, ну что я могу сказать: четыре, – неожиданно заявила Анна Владимировна.

– Как четыре? – удивился Вова.

– Так, видимо можешь, когда захочешь, – сказала учительница.

И с усмешкой посмотрев на Вову, спросила:

– Или это от страха?

– Не знаю, – пожал плечами мальчик и, забрав тетрадь, медленным шагом вышел из класса.

– Бестолковый инопланетянин, – сказала ему вслед учительница и открыла классный журнал.

На фото: Автор рассказа Анастасия Швед с героями своих будущих рассказов

Автор: Анастасия Швед

Фото автора