Откуда у ребенка идет нежелание учиться?

• 6 сентября 2016

Попробуем спросить себя, что происходит при поступлении ребенка в школу. Ответ, наверное, не вызовет особых затруднений. Происходит смена ведущего вида деятельности: игра в качестве ведущей деятельности уступает свое место учебе. Значит, ребенок,  обнаруживающий нежелание учиться, сопротивляется и протестует против этой самой смены ведущей деятельности. А у особо трудных ребят этот протест и это сопротивление затягиваются на годы, перерастая в острый конфликт со всеми окружающими.

Зададим себе вопрос: почему протестует ребенок? Чем его не устраивает этот переход? Что, какие изменения вызывают сопротивление? Чтобы уяснить это, давайте попробуем на минуту поставить себя на место ребенка.

Чем характеризовалась его жизнь, пока он был дошкольником?

Можно сказать: тем, что он делал то, что хотел. Нет, конечно, не во всем, не абсолютно. Нормально воспитанный ребенок уже в дошкольном возрасте знает много ограничений. Он знает, что нельзя баловаться с огнем, газом, электрической розеткой. Что нельзя шуметь, если бабушка прилегла днем отдохнуть. Что, если мама зовет есть, нужно сразу же идти к столу. И так далее...

Но даже у такого ребенка основное время – свободное. Оно посвящается игре, и взрослые в нее, как правило, не вмешиваются. По крайней мере, до тех пор, пока эта игра не принимает опасный или угрожающий характер. А в игре ребенок свободен. Его воля практически ничем не ограничена. Он делает то, что ему хочется. Но это в семьях, где ребенок нормально воспитан.

А сколько приходится сталкиваться со случаями, когда ребенок уже в 3-4 года воспитан плохо! Мне доводилось видеть семьи, где все электрические розетки (их теперь почему-то принято помещать низко на стене) наглухо замазаны замазкой («Он у нас боевой, – говорит бабушка не без оттенка гордости за трехлетнего внука. – Как раз гвоздем розетку расковыряет»). Семьи, где газовый вентиль всегда перекрыт, а ключ от него хранится высоко на шкафу, чтобы не достал ребенок («Не доглядишь, так он все краны на плите пооткрывать может»). Семьи, где ребенок капризничает всякий раз, когда надо садиться за стол, заявляет, что не хочет есть, а потом, когда все поели, милостиво позволяет себя уговорить и разрешает покормить – с ложечки. Я был свидетелем, как в ответ на замечание внуку о том, что раз бабушка нездорова и у нее болит голова, то нужно в игре обойтись без барабанного боя, сама бабушка слабым голосом произнесла: «Играй, маленький, стучи... Я ничего, потерплю...»

В таких семьях ребенок очень часто свободен уже и за пределами игры. На его поведение не накладываются ограничения даже в ряде случаев, вызывающих протест у многих взрослых. Он очень рано привыкает к тому, что его воля – закон для окружающих. И родные этому часто потакают («Надо его самого спросить, пойдет ли он в детский садик. А то вдруг не захочет?» – это бабушка о внуке, которому нет еще и четырех лет. «Не знаю, что и делать. Доктор говорит, что случай серьезный и надо в больницу, а моя Ленка не хочет. Как ее уговорить?!» – это про девочку того же возраста). В этих случаях ребенок тем более привыкает делать то, что ему хочется. Даже когда это не нравится кому-то из взрослых.

Как меняется жизнь ребенка с поступлением в школу?

И вдруг – школа. Привычный уклад жизни резко меняется. На уроке уже нельзя делать то, что хочется, а нужно то, что велела учительница. То, что надо. А хочется тебе этого или нет – это никого не интересует. Учительница сказала открыть тетрадь, значит, надо открыть тетрадь, а не книгу, хотя в ней интересные картинки, привлекающие внимание. Учительница велела взять ручку, значит, надо брать ручку, а не яркий цветной карандаш, который лежит рядом. Сказано писать палочки с крючочками – и приходится заняться этим нудным и монотонным делом, хотя так хочется нарисовать в тетради домик, солнышко и собаку возле домика. И так весь урок.

Даже на перемене, когда, казалось бы, ребенок предоставлен сам себе, действует масса ограничений. Надо обязательно выйти из класса, хотя, может быть, хочется посидеть и порисовать. Нельзя бегать, затевать возню, громко кричать, и т. д. и т. п. Но в школе еще ничего. Дети обычно быстро усваивают, что школа – это место, где порядки другие, нежели дома, и хочешь не хочешь – этим порядкам надо подчиняться. Да и пример других ребят действует в нужном направлении. А вот дома...

Дома, где ребенок на протяжении всей своей пока что еще небольшой жизни мог делать то, что ему хочется, теперь, оказывается, он тоже должен делать то, что совсем не хочется, но надо. Ему хочется пойти гулять, а надо садиться и писать уже надоевшие в школе палочки с крючочками. Хочется играть с кошкой, а нужно зачем-то узнавать, сколько осталось у мамы яблок, после того как она одно отдала сыну, а другое дочери. Хочется посмотреть интересную передачу по телевизору, а приходится вновь и вновь отрабатывать опостылевшее чтение: «У Ма-ши ножи. У Ро-мы лук». А что привлекательного, интересного в этих занятиях – писать палочки, решать арифметическую задачу, заниматься отработкой послогового чтения?

Представьте себя на месте ребенка – и вы отчетливо поймете, что ничего. Только не пытайтесь судить об этом с высоты своих взрослых лет. Это нам теперь кажется, что написать три строчки палочек с крючочками – это раз плюнуть, что вычисления в пределах первого десятка – легче легкого, а читать по складам – тем более. Да, нам, взрослым, это легко.

А каково приходится малышу?

Посмотрите на него, сколько сил он затрачивает, когда пишет пресловутые крючочки. Не только работающая рука – вся фигура его выражает напряжение. Мышцы скованы. Выводя линию, он помогает себе головой, ногами, высунутым языком. Нет, совсем не просты для ребенка те вещи, которые старшим кажутся такими легкими. Учеба с самого начала требует от школьника больших усилий, для него это самая настоящая работа, ничуть не менее утомительная и напряженная, чем для взрослых их работа на производстве.

Итак, если мы хотим понять ребенка, то мы должны уразуметь, что учение для него совсем не легкое и не простое дело.Ну а дальше возникает следующий вопрос: а что, собственно, побуждает ребенка заниматься этой трудной для него деятельностью?

Что является для ребенка движущим мотивом в обучении?

Непосредственного интереса (такого, какой есть, например, в игре) эта деятельность, как мы видели, не представляет. Во имя чего же будет ребенок, преодолевая себя, вопреки собственным желаниям, заниматься этим? У взрослых имеется на этот счет несколько ответов. Рассмотрим наиболее часто встречающиеся.

Первая точка зрения – так называемая далекая мотивация

В семь лет, приходя в школу, ребенок уже знает, зачем надо учиться: чтобы затем получить специальность, стать человеком, полезным стране, хорошо зарабатывать, помогать папе с мамой, когда они станут старенькими, и т. д.

Знание всех этих вещей и должно быть побудительным мотивом, заставляющим школьника прилежно учиться. Правильная точка зрения, логичная? Да. Но не психологичная. Психологам хорошо известно, что в этом возрасте далекая мотивация практически еще никак не влияет на поведение человека. Отсроченный результат, который наступит не то что через сколько-то лет, а даже через несколько дней, совершенно не привлекает ребенка.

Короткая мотивация, близкий результат — вот, что определяет его поведение. Вся информация о тех благах, которые сулит хорошая учеба и успешное окончание школы, действительно хранится в его памяти, и он может вполне успешно воспроизвести ее, но для ребенка это абстрактные знания, никак не сказывающиеся на его поступках. Вспомните-ка, как ребенок относится к лечению. Он прекрасно знает, что порошок надо принимать, чтобы поправиться, что от него ничего не будет, кроме пользы; однако если этот порошок горький, то он его принимать не станет, если только вы его не заставите.

Итак, далекая мотивация в этом возрасте не эффективна. Действенной оказывается только короткая мотивация с ее близким результатом. Это одна из возрастных особенностей младшего школьника, нравится нам это или нет. Тем не менее мнение о том, что ребенок может успешно учиться ради отдаленных результатов, наступающих после окончания школы, является очень распространенным. И не только среди широкой публики. Бывает, что и в педагогических изданиях мирно соседствуют, с одной стороны, утверждение, что школьник должен учиться ради очень далеких целей и ему надо как можно чаще разъяснять их, а с другой стороны – это самое положение о неэффективности отдаленной мотивации.

Слов нет, ребенок, идя в школу, должен знать о пользе учения, должен хотеть стать образованным и полезным стране, должен думать о своем будущем и так далее. Но это лишь обеспечивает ему общее положительное отношение к школе как к социальному институту и к учебе как необходимому делу, если угодно, обеспечивает принятие того и другого, а отнюдь не может служить действенной мотивацией его повседневных поступков.

Вторая точка зрения – познавательные мотивы

Другая столь же распространенная точка зрения состоит в том, что ребенка побуждают – или должны побуждать – старательно учиться так называемые познавательные мотивы. Ему интересно узнавать, каково строение Солнечной системы и как жили наши далекие предки, разбираться в свойствах чисел и особенностях родного языка, читать рассказы на иностранном языке. Короче – им движет светлая радость познания.

Эта точка зрения ближе к действительности, но и она требует комментариев психолога. В свое время, когда еще не было ни телевидения, ни радио, а кино делало свои первые шаги, книга была по существу единственным источником знания (не считая, конечно, устных рассказов старших). И путь к книге лежал через школу. А многие вещи ребята действительно слышали первый раз на уроке.

Но сегодня в школу приходят дети, имеющие совсем другой запас информации, чем это было в прошлом. И получается, что ребята, приходящие в школу, обо всем хоть краем уха, да слышали. Во всяком случае, обо всем сколько-нибудь непосредственно интересном. И как устроена Солнечная система, и как живут люди в далеких странах, и как жили наши предки – они хотя бы приблизительно, хотя бы неточно, да знают. Соответствующий школьный материал кажется им знакомым и уже не вызывает особого интереса. А на долю светлой радости познания остается таблица умножения, спряжение неправильных глаголов и прочие не слишком увлекательные вещи.

Третья точка зрения – социальные мотивы

Наконец, третья точка зрения. Она выносит мотивацию, побуждающую школьника старательно учиться, так сказать, в социальную сферу. Согласно этой точке зрения стремление ребенка хорошо учиться поддерживается отношением окружающих. Так ли это? Думается, что, скорее всего, она сформировалась, когда среднее образование еще не было обязательным. Но для современных ребят учиться в школе так же естественно, как дышать воздухом. И, к сожалению, для многих из окружающих их взрослых.

Давно позади времена, когда получить образование было совсем нелегким делом. Устроить ребенка в ясли, в детский садик, тем более в спортивную секцию подчас бывает трудно, не хватает мест, а в общеобразовательную школу – всегда пожалуйста. Получается, как с хлебом: для тех, кто помнит войну, хлеб – всегда драгоценность, даже если его в магазинах сколько хочешь. А вот у ребят к хлебу нередко совсем другое отношение. И газеты публиковали письма возмущенных читателей, да и сам я был свидетелем, как школьники начинали швыряться недоеденными булками. Для этих ребят ценность хлеба определяется только его стоимостью в булочной, а платим мы за него копейки.

Итак, мы приходим к выводу, что первое мнение (о действии далекой мотивации) является попросту неоправданным, а мнение об эффективности двух других моментов (познавательные мотивы и благотворное влияние окружающих) – сильно преувеличенным.

Кстати, так обстоит дело не только у нас. По-видимому, в тех странах на Западе, где, с одной стороны, среднее образование перестало быть проблемой, а с другой стороны, развлекательное телевидение заполнило собой почти все свободное время ребят, подкосив всякую познавательную мотивацию учения, дело обстоит заметно хуже.

Вот что, например, пишет об отношении школьников к учебе американский педагог Джон Холт: «Он (учитель) видит себя в роли проводника, ведущего своих питомцев по пути к какой-то светлой цели, стоящей преодоления возникающих трудностей... Я наивно думал, что дети приходят ко мне в класс потому, что сами тянутся к знаниям, которые я старался им передать. Но они думали совсем иначе. Они приходили в школу, потому что их заставляли, а ко мне в класс – либо по принуждению, либо потому, что в противном случае могли бы попасть в другой класс, где было бы еще хуже... Школа, считают дети, это место, куда тебя загоняют, где тебе задают работу и отравляют жизнь, если ты эту работу не выполнишь...»

Безусловно, суждения Дж. Холта слишком категоричны. Вряд ли высказанное им мнение справедливо по отношению ко всем или даже большинству американских детей – будь это так, школа в Соединенных Штатах просто не смогла бы функционировать. Но по отношению к какой-то части детей его характеристика очень точна. Это дети, посещающие школу, но не желающие учиться. Видимо, их все же достаточно много в американских школах, если опытный педагог впадает в такой пессимизм.

Вот и получается картина, о которой автор другой статьи в той же «Комсомольской правде» писал так: «Каждому взрослому и многим детям хочется быть грамотным. И если Валера из 3-го «А» этого пока еще не хочет, то за него хотят мама и папа. И учительница. И директор школы. И авторы учебников, и составители программ по русскому языку. Все вместе они стараются сделать все возможное, чтобы помочь Валере – одни пишут учебники, другие занимаются с Валерой дополнительно, третьи не пускают его на улицу, пока он не выполнит правильно и чисто все упражнения. А это трудно».

Вот здесь мы подходим к очень важному моменту нашего рассуждения. Автор статьи очень точно сформулировал, почему этот самый Валера из 3-го «А» не хочет учиться. Потому что это ему трудно. Трудно правильно и чисто выполнить все грамматические упражнения. Трудно заучивать стихотворения. Трудно запоминать таблицу умножения. Все трудно. В учебе легких моментов бывает очень мало. Недаром народная мудрость зафиксировала это в пословице: «Учение горько, но плоды его сладки». Вот из-за того-то, что учение горько, Валера из 3-го «А», да и не он один, готов отказаться и от ожидающих его в будущем сладких плодов.

Поэтому и нам, взрослым, не надо бояться признать, что учение горько. Признав этот факт, мы получим в руки возможность гораздо более точного психологического подхода к наблюдающимся трудностям, чем если будем убаюкивать себя мыслью о том, что ребятам учиться очень интересно (познавательные мотивы!), что они высоко ценят возможность учиться в школе (общественное мнение!), что ими вполне успешно может руководить знание о пользе образования и связанных с ним благах (далекая мотивация!). Или что учиться в школе вовсе не трудно, так как все эти упражнения, стихотворения и арифметические задачи нам, взрослым, кажутся совсем легкими. Давайте посмотрим на все это открытыми глазами и признаем, что учение для школьника является делом достаточно трудным.

Автор: К. В. Бардин